Не забуду никогда

Воспоминаниями о военном детстве делится ветеран труда Маргарита Леонидовна ЗОБОВА (Сидорова)

Мама рассказывала, что
папа был высокого роста. Он
часто меня брал на руки и
подкидывал к потолку, а мама
переживала, что он меня
уронит…

Недавно мой внук увидел старую фотографию, на ней мой отец и двое его друзей-фронтовиков. На обороте – фамилии, подпись отца и дата – 1941 год. Отец часто присылал маме треугольники, в которых писал: «Если будет трудно, продавай все, только береги себя и детей».

Когда немцев уже гнали на запад, пришло извещение от Н.К.О. Егорьевский городской объединенный комиссариат 1 0 марта 1945 г.: «Ваш муж, старшина Сидоров Леонид Федорович, уроженец г. Егорьевска Московской области, в бою за Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб 19 января 1945 г. Похоронен с отданием воинских почестей на Западной окраине, село Новы-Санч, Краковской области. Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии».

Жили мы тогда вчетвером – мама, сестра, брат и я – в двухэтажном доме на улице Карла Маркса, напротив церкви Александра Невского. Этот дом и сейчас стоит. Я ходила в садик, который располагался во дворе «Вождя пролетариата», у речки Гуслица. Помню, утром у входа всем детям давали по столовой ложке рыбьего жира. Там я многому научилась. Но мама меня вывела – нечем было платить.

От папы осталась очень хорошая мебель: черная, лакированная, резная. Продавать было жалко, но надо было выживать. Из квартиры переехали в коммуналку в ФУБРах. В 10-метровой комнате ютились вчетвером. В 8 лет я пошла в первый класс. Помню свою первую учительницу Надежду Ивановну, она была уже старенькая.

Тяжелое время наступило, когда у нас украли хлебные карточки. У меня с голоду раздулся живот. Мама повела меня в больницу на Профсоюзной улице, велела надуть живот, когда он обмякнет, ведь в больнице кормят, а дома есть нечего. Приняли меня после обеда, а утром после завтрака врач пошел в обход. Живот стал мягким, мне пришлось его надуть. Врач пальчиками постучал по животу и говорит: «Ослабь, ослабь животик». Я и ослабила. На другой день меня выписали домой...

Был такой ужасный случай. Мама работала ткачихой на фабрике «Вождь пролетариата» по 12 часов, а дома ее ждали три голодных рта. Есть было нечего. Мама хотела, чтобы ее посадили в тюрьму, а детей отправили в детский дом, ведь там кормили. И она пошла на отчаянный шаг: в конце смены наложила полную сумку початков с нитками, прикрыла фартуком и пошла к проходной. Охранник спросил: «Что в сумке?», потрогал. Мама ответила, что морковь. Он пропустил ее. Она вышла, постояла за углом и опять пошла во двор фабрики. Немного погодя с этой «морковью» вошла в проходную, но охранник ее приметил и пропустил. Домой идти не хотелось – там голодные дети. А когда вошла в комнату, так запустила сумку, что початки разлетелись в стороны. Мы втроем вцепились в маму, плакали и умоляли, чтобы она больше этого не делала. Этот случай врезался в память. Мы выжили и остались вместе.

Еще помню, как я с подружкой ходила по улицам и собирала яблочные огрызки: вытрем от песка и едим. Немного легче
стало, когда в 15 лет сестра пошла работать на обувную фабрику. Комсомолка, она с девчатами ходила в госпитали, которые размещались в школах города. Помогала ухаживать за ранеными, выступала с художественной самодеятельностью, иногда брала меня с собой. Раненых было так много, что лежали даже в коридорах. Я вставала на табуретку и рассказывала стихи, пела детские песни – вся наша семья была музыкальной. Раненые улыбались, кто мог хлопал. Давали кто кусочек сахара, кто хлебушка.

А однажды во второй школе после выступления меня подозвал раненый и дал листок бумаги, на котором были написаны стихи «Может в Витебске, может в Рязани…». Я потом придумала мелодию к этим стихам, и получилась песня. Эта песня у меня в голове уже много-много лет. На 60-летии школы № 2 я ее исполняла.

Помню, как закрывали одеялами окна, чтобы ни одного огонька не было видно – комендант проверял. У многих было радио – черная тарелка. Когда передавали сообщения с фронта, соседи сходились и слушали. Радовались, когда диктор сообщал, сколько убито немцев, сколько взорвали танков, самолетов, как гнали немцев на запад. А в День Победы все обнимались и
целовались!

| Фото из архива Маргариты Зобовой